В Фиваиде есть город Ликос. От города на расстоянии шести миль - гора, на которой обитают иноки: одни - в пещерах, другие - в кельях. Придя туда, мы явились к авве Исааку, родом из Фив. Вот что рассказал нам старец: «Тому, о чем я хочу рассказать вам, прошло пятьдесят два года. Однажды я занимался своим рукоделием, плел большую сетку от комаров. Сделав ошибку, я очень горевал, что не мог найти ее. Целый день я раздумывал и не знал, что делать, как вдруг через окно входит юноша и говорит мне: «Ты ошибся. Дай-ка мне, я исправлю». «Ступай вон! — говорю ему. — Прочь от меня...» «Но ведь ты введешь себя в изъян, если плохо сработаешь» «Это — мое дело...» «Но мне жаль тебя, что потеряешь даром свой труд» «На зло принесло тебя сюда...» «Да ведь ты сам заставил меня придти сюда, и ты — мой...» «Почему это?» «Да потому, что ты три воскресенья причащаешься, тая злобу на своего соседа» «Лжешь ты...» «Нет, не лгу. Ты злишься на него из-за чечевицы. Не правда ли? А я — дух злопамятства, и ты отселе — мой...» Услыхав это, я вышел из кельи, поспешил к брату, поклонился ему в ноги, и мы примирились. Возвратившись в келью, я увидел, что он сжег сетку и циновку, на которой я молился, злобствуя на наше примирение».

Глава 162. Ответ аввы Феодора пентапольского относительно разрешения на вино

Древние отцы были велики.

В двадцати милях от Александрии есть лавра, называемая Каламон, лежащая в середине между Октодекатом и Мафорой. Туда мы прибыли вместе с софистом Софронием к авве Феодору и спросили его: «Хорошо ли, отче, если мы придем к кому или к нам придет кто-нибудь, и мы разрешили бы вино?» «Нет!» — отвечал старец. «А как же разрешали древние отцы?» «Древние отцы были велики и сильны — они и могли разрешать и опять запрещать. А наш род, чада, не может разрешать и запрещать. Если мы разрешим, то уже не выдержим строгого подвижничества»

Глава 163. Жизнь аввы Павла из Еллады

Я заповедал ему!

Авва Александр в Каламонском монастыре, что близ св. Иордана, рассказывал нам: «Однажды я был у аввы Павла из Еллады в его пещере, и вот кто-то, подойдя, постучался в дверь. Старец пошел и отворил ему. Потом вынес хлеб и моченые бобы, предложил пришедшему, и тот стал есть. Я подумал, что это странник, но, выглянув в окно, вижу, что это лев. «Зачем, старче, ты кормишь его? — скажи мне» «Я заповедал ему не нападать ни на человека, ни на скота. «Приходи, — сказал я ему, — ежедневно ко мне, и я буду давать тебе корм. И вот семь месяцев, как он приходит ко мне дважды в день, и я кормлю его». Спустя немного времени я снова пришел к нему, чтобы купить сосуды для вина. «Ну, что, старче, как твой лев?» «Плохо!» — отвечал он. «Что ж такое случилось?» «Вчера приходит ко мне за пищей, и я вижу подбородок его в крови. «Что это значит? — спрашиваю. — Ты ослушался меня и ел мясо? Благословен Господь! Не стану больше кормить тебя пищей отцов, кровожадный! Ступай прочь!» Но он не хотел уходить. Тогда, взяв веревку и свив ее втрое, три раза ударил его и прогнал».

Глава 164. Ответы аввы Виктора малодушному иноку

То - болезнь души!

Однажды в Елусскую лавру зашел брат к авве Виктору затворнику и сказал ему: «Что мне делать, отче: одолевает меня нерадение...» «То — болезнь души, — отвечает старец. — Подобно тому, как больные глазами при усиливающейся болезни не могут смотреть на свет, находя его слишком ярким для себя, между тем как здоровым он вовсе не кажется ярким, так и нерадивые от незначительного не радения уже приходят в беспокойство, между тем как бодрые духом скорее радуются при испытаниях»

Глава 165. О разбойнике Кириаке

Один христолюбец рассказывал нам о разбойнике по имени Кириак. Кириак разбойничал в окрестностях Эммауса, что теперь Никополь. Он отличался такой жестокостью и бесчеловечием, что его прозвали Волком. В его шайке были не только христиане, но иудеи и самаряне. Однажды некоторые из окрестностей Никополя отправились в Великую Субботу во св. град для крещения детей своих. После крещения они возвращались в свое место, чтобы дома отпраздновать день Светлого Христова Воскресения. Навстречу им попались разбойники, но без атамана. Мужчины спаслись бегством. Разбойники, евреи и самаряне, побросав новокрещенных детей, захватили женщин и совершили над ними насилие. Бежавших мужей встретил атаман и, остановив, спросил: «Что вы бежите?» Те рассказали ему обо всем. Вернув их, он отправился к своей шайке и нашел детей, брошенных на земле. Узнав, кто совершил гнусное злодеяние, он отрубил негодяям головы и велел мужьям взять детей, чтобы женщины не смели касаться их, так как были осквернены. Атаман охранял их на пути до самого их местожительства. Спустя немного времени Кириак был схвачен и просидел в тюрьме десять лет, и ни один из начальников не казнил его. Впоследствии он и совсем был освобожден. «Ради спасенных детей я избежал злой смерти, — говорил он. — Они явились мне во сне и говорили: не бойся! Мы молим за тебя!» Я и авва Иоанн, пресвитер монастыря Евнухов, разговаривали с ним, он нам рассказал то же самое, и мы воздали славу Богу.

Глава 166. Жизнь разбойника, ставшего иноком и потом добровольно отдавшего себя на казнь

Зачем ты убил меня?

Авва Савватий говорил нам: «Когда я жил в лавре аввы Фирмина, пришел разбойник к авве Зосиме киликиянину и стал просить старца: «Окажи мне милость ради Бога! Я совершил много убийств... Сделай меня иноком, чтобы я мог отстать от злых дел». Старец, наставив его, сделал иноком и облек в ангельский чин. Спустя немного времени старец сказал ему: «Поверь мне, чадо, тебе нельзя оставаться здесь. Если начальник узнает о тебе, возьмет тебя; точно так же и враги твои постараются умертвить тебя. Послушайся меня, и я отведу тебя в другую киновию, подальше отсюда». И отвел его в киновию аввы Дорофея, что близ Газы и Маиума. Девять лет прожил он там, изучил псалтирь и весь монашеский устав. Но вот он снова идет в монастырь аввы Фирмина к принявшему его старцу и говорит ему: «Честный отче, сделай милость — возврати мне мирские одежды и возьми обратно иноческие» «Зачем же, чадо?» — спросил опечаленный старец. «Вот уже девять лет, как тебе хорошо известно, я провел в монастыре, постился, сколько было силы у меня, воздерживался и жил в послушании, в безмолвии и страхе Божием, и я хорошо знаю что, благость Божия простила мне много злодеяний... Но вот я ежедневно вижу пред очами мальчика, говорящего мне: «Зачем ты убил меня?» Я вижу его и во сне, и в церкви, и в трапезе, слышу его голос, и нет у меня ни одного часа спокойствия... Вот почему, отче, я хочу идти, чтобы умереть за мальчика... Совсем напрасно я убил его.. » Взяв свою одежду и надев ее, он ушел из лавры и прибыл в Диосполис, где был схвачен и на другой день обезглавлен.

Глава 167. Жизнь и кончина аввы Пимена пустынника

Я мог бы его спасти, но не сделал этого.

Авва Агафоник, настоятель Кастеллийской киновии св. отца нашего Саввы, рассказывал нам: «Однажды я пришел в Руву к отшельнику авве Пимену. Найдя его, я поведал ему свои помыслы. Настал вечер, и он пустил меня в пещеру. Тогда стояла зима, и в ту ночь было особенно холодно, так что я иззяб страшно. Утром приходит ко мне старец и говорит: «Что с тобой, чадо?» «Прости, отче! Я очень плохо провел ночь от холода» «Правда? Но я, чадо, не озяб» Я удивился этому, потому что он был наг. «Сделай милость, скажи мне, почему ты не озяб?» — спросил я. «Пришел лев, лег подле меня и согревал собою. Впрочем, я скажу тебе, брат, что я буду съеден зверями» «За что?!» «Когда я еще находился на нашей родине (они оба были из Галатии), пас овец. Однажды проходил странник. Мои собаки бросились на него и на моих глазах растерзали. Я мог бы его спасти, но не сделал этого. Я оставил его без помощи, и мои собаки съели его. Знаю, что и мне предстоит такая же участь...» И действительно чрез три года старец, по его слову, был съеден зверями».

Глава 168. Наставления старца аввы Александра

Отцы наши искали пустыни и скорбей.

Авва Александр, старец аввы Викентия, наставлял братию: «Отцы наши искали пустыни и скорбей, а мы стремимся в города и ищем покоя. У отцов наших процветали добродетели: нестяжательность и смирение, а теперь царствуют любостяжание и гордость. Отцы наши никогда не умывали лица своего, а для нас открыты общественные бани. Увы, чада, утратили мы ангельский образ жизни!». Ученик старца авва Викентий сказал: «Конечно это потому, что мы немощны, отче». «Что такое говоришь ты, Викентий? — возразил старец. — Мы-то немощны?! Да мы, чадо, так сильны телом, что могли бы померяться с олимпийскими борцами, но душа у нас слаба...» И снова поучал старец: «Мы можем много есть и пить и любим хорошо одеваться, но не можем быть воздержанными и смиренномудрыми. Горе тебе, Александр! Горе тебе! Какой позор будет для тебя, когда другие будут удостоены венцов!»

Глава 169. О св. подвижнице, скончавшейся в пустыне

Здесь живет раб Божий!

От Иерусалима на расстоянии двадцати тысяч шагов есть обитель, называемая обителью Сампсона. Из этой обители двое из отцов отправились на гору Синай для молитвы. Возвратившись в монастырь, они рассказали нам: «Поклонившись на св. горе, мы уже возвращались обратно и заблудились в пустыне. Много дней носились мы по пескам пустыни, как по морю. Однажды мы издали заметили небольшую пещеру и направились к ней. Приблизившись к пещере, мы увидели около нее небольшой источник и близ него небольшую растительность и следы человека. «Поистине здесь живет раб Божий!» — сказали мы друг другу. Входим в пещеру, но не видим в ней никого... Только слышится чей-то стон...Тщательно осмотрев пещеру, мы нашли что-то вроде яслей и кто-то лежал там... Подойдя к рабу Божию, мы просили его побеседовать с нами. Ответа нам не было... Мы дотронулись до него... Тело еще не остыло, но душа уже отошла к Господу... Мы поняли, что он скончался в тот момент, как мы вошли в пещеру. Взяв тело с того места, где оно лежало, мы вырыли могилу в той же пещере. Один из нас снял свой плащ, и мы стали завертывать тело старца для погребения. Тут только мы увидели, что то была женщина... И мы воздали хвалу Богу. И, воспев погребальные песни, мы похоронили ее...»

Глава 170. Жизнь двух превосходных мужей — Феодора философа и Зоила чтеца

Кто из них проявил более терпения?

В Александрии жили два дивных и добродетельных мужа: философ авва Феодор и чтец Зоил. С тем и другим мы имели близкое знакомство: с одним ради науки, с другим вследствие того, что мы были одной родины и одинаковых привычек. Авва Феодор философ ничего не имел, кроме плаща и нескольких книг, спал на скамье и когда только можно было, ходил в церковь. Потом он постригся в киновии Салама и там скончался. Чтец Зоил отличался таким же бескорыстием, и он также никогда ничего не имел, кроме плаща, притом весьма ветхого, и нескольких книг. Его занятие состояло в списывании книг. И Зоил скончался о Господе и был погребен в Лифазомене, в монастыре аввы Палладия. Некоторые из отцов, придя к господину Косме схоластику, спрашивали его об авве Феодоре философе и чтеце Зоиле: «Кто из них проявил больше мужества и терпения в подвижничестве?» Тот отвечал: «Одинаковы были у того и другого и пища, и ложе, и одежда, и воздержание от всего лишнего. И тот и другой отличались одинаковым смирением, нестяжательностью и умеренностью. Авва философ, босой, весьма слабый глазами, изучил Ветхий и Новый Заветы. Но он имел утешение в общении с братией, в посещении друзей и находил большое развлечение, когда занимался сам и изъяснял другим. Относительно чтеца Зоила следует сказать, что не только его жизнь на чужой стороне достойна похвалы, но и его уединение, труд без конца и молчаливость... У него не было ни друзей, ни близких, и ему не с кем было разговаривать... Чуждый всему мирскому, он ни в чем не видел утехи... Никогда он не желал пользоваться чужими услугами: сам готовил себе пищу, сам стирал... Даже не искал отдыха в чтении, но сам всегда готов был служить другим. Он не обращал внимания ни на холод, ни на зной, ни на болезни... Не знал ни смеха, ни печали, ни скуки, ни рассеяния... Кроме грубости одежды, он терпел от множества паразитов, никогда не падал духом. Впрочем, и он, сравнительно с первым, имел немалую отраду в прогулках — свободно и без опасений днем и ночью ходил он всюду, хотя эту свободу уменьшала громадность его труда, делавшая его как бы изъятым из круга житейских отношений. Каждый получит свою награду соответственно своим подвигам и по мере своего усовершенствования, чистоты ума и сердца, страха Божия и любви, по мере своего служения на пользу общую, беспрерывного славословия и молитвы, глубочайшей веры и сокрытого от людей, но явного для Бога богоугодного совершенства».

Глава 171. Жизнь схоластика Космы

Мы запишем только то, чему сами были очевидцами!

О господине Косме схоластике очень многие рассказывали нам весьма много, одни одно, другие другое. Мы запишем для пользы читателей только то, чему сами были очевидцами или что тщательно расследовали и проверили. Этот муж отличался смиренномудрием, сострадательностью, воздержанием, целомудрием, молчаливостью, кротостью, обходительностью, страннолюбием и любовью к бедным. Этот удивительный муж принес нам большую пользу не потому только, что мы видели его и учились у него, но и потому, что у него было большое собрание книг — больше, чем у кого-либо в Александрии, и он охотно предоставлял пользоваться ими каждому желающему. Впрочем, он был очень беден: во всем его доме нельзя было увидать ничего другого, кроме книг, кровати и стола. Всякий человек мог свободно придти к нему, спросить о чем-нибудь для пользы душевной и читать. Я ежедневно приходил к нему и — скажу сущую правду — всегда заставал его или читающим или пишущим против иудеев, так как у него была большая ревность к обращению их на путь истины. Поэтому он и меня часто посылал к некоторым евреям рассуждать с ними от Писания, потому что он редко выходил из дому. В одно из своих посещений, пользуясь его откровенностью со мной, я спросил его: «Сделай милость, скажи мне, сколько лет ты живешь в уединении?» Он молчал. Не дождавшись ответа, снова спрашиваю: «Ради Господа, скажи мне». Помолчав немного, он ответил: «Тридцать три года». Услышав это, я прославил Бога. В другой раз придя к нему, я спросил: «Сделай великую милость, зная, что я спрашиваю для пользы душевной, скажи мне: после стольких лет уединения и воздержания чего достиг ты?» Сильно и из глубины души вздохнув, он ответил: «Чего же может достигнуть человек-мирянин, тем более, сидя в своем доме?» Но я снова стал просить его: «Ради Господа, скажи мне, ведь это принесет мне пользу». Побежденный моими мольбами, он ответил: «Прости мне, полагаю, что я успел в трех отношениях: научился не смеяться, не клясться, не говорить неправды».

Глава 172. Чудо Феодора отшельника, силой молитвы усладившего воду морскую

Простер руки к небу — к Богу, избавляющему от смерти души наши.

В местности близ св. Иордана жил отшельник по имени Феодор, скопец. Ему необходимо было отправиться в Константинополь, и он сел на корабль. Плавание по морю замедлилось, и пресной воды не хватило. Матросы и пассажиры пришли в большое уныние и отчаяние. Тогда отшельник встал, простер руки к небу, к Богу, избавляющему от смерти души наши. Сотворив молитву и осенив море крестным знамением, он сказал матросам: «Благословен Господь! Почерпните воды, сколько нужно!» Они наполнили все сосуды приятной водой из моря, и все прославили Бога.

Глава 173. Чудо низведения дождя по молитве благочестивого кормчего

Будем лучше молиться Господу!

Отшельник авва Григорий рассказывал нам: «Уезжая из Византии, я сел на корабль. Вместе со мной на том же корабле один писец с женой отплыл на богомолье во св. град. Хозяин корабля был человек богобоязненный и постник. Во время плавания слуги писца не жалея тратили воду. Среди моря воды не хватило, и настала для всех нас большая беда: жалкое это было зрелище! Женщины, дети, младенцы изнемогали от жажды и лежали, как мертвые. Среди такого бедствия мы пробыли три дня. Надежда на спасение исчезла... Тогда писец, не вынеся горя, извлек меч и порывался умертвить хозяина корабля и матросов. «Это они виновники нашей гибели, так как не запаслись в достаточном количестве водой», — говорил он. Я начал его уговаривать: «Не делай этого. Будем лучше молиться Господу нашему Иисусу Христу, истинному Богу нашему, творящему великая и дивная, им же несть числа. Ты посмотри, и сам хозяин корабля уже третий день постится и молится». Писец пришел в себя и успокоился. На четвертый день, около шести часов, хозяин вдруг встал и закричал громким голосом: «Слава Тебе, Христе Боже наш!» — так, что мы вздрогнули от его крика. «Растяните кожи!» — сказал он. Лишь только разложили кожи, внезапно облако явилось над кораблем, и пошел проливной дождь, пока не удовлетворена была потребность в воде. При этом вот что особенно было поразительно в чуде: корабль несся по ветру, и облако шло за ним, и дождь падал только на корабль».

Глава 174. Об императоре Зеноне и его сострадательности

Один из отцов рассказал нам об императоре Зеноне. Однажды он оскорбил одну женщину в лице ее дочери. Женщина часто молилась в храме Пресвятой Владычицы нашей Богородицы Марии, взывая к Ней со слезами: «Накажи императора Зенона». Долгое время она поступала таким образом, и вот Пресвятая Богоматерь, явившись ей, говорит: «Поверь Мне, женщина, Я бы давно наказала его, но его десница удерживает Меня». А он был очень сострадателен.

Глава 175. Рассказ аввы Палладия о крещении юноши еврея

Желаю быть христианином!

Вот что рассказал нам авва Палладий, а он сам слышал от одного из отцов, по имени Андрей, с которым и нам пришлось беседовать. «Когда я был молод, — рассказывал Андрей, — я вел себя беспорядочно. Началась брань и беспорядки — и вот я, вместе с девятью другими, бежал в Палестину. Впрочем, один из них был человек трудолюбивый, а другой — еврей. В пустыне еврей ослаб до полного изнеможения, и все мы пали духом, не зная, как нам с ним быть. Однако мы не бросили его, но каждый по мере сил своих нес его на себе. Хотели мы донести его до города или до пристани, чтобы не дать ему умереть в пустыне. Но юноша от голода и палящей жажды, от сильнейшей лихорадки и страшного утомления близок был к смерти... У него не было сил и на то, чтобы несли его другие. Тогда, пролив над ним слезы, мы решились оставить его в пустыне.. Страх напал на нас, как бы и самим не умереть от жажды. Мы со слезами положили его на песке... Увидав, что мы собираемся уйти от него, он начал заклинать нас: «Во имя Бога, грядущего судить живых и мертвых, не дайте мне умереть иудеем... я желаю быть христианином... Сделайте милость, окрестите меня, чтобы мне христианином окончить жизнь и отойти ко Господу...» «Брат, — сказали мы ему, — увы, нам этого сделать нельзя: мы — миряне, а это — дело епископов и священников. Да и воды здесь негде взять...» Но он неотступно со слезами заклинал нас: «Христиане, не лишите меня этого дара...» Мы были в величайшем затруднении. Тогда упомянутый выше трудолюбивый человек, как бы вдохновленный свыше, говорит нам: «Поднимите его и разденьте!» С большим трудом поставив его на ноги, мы сняли с него одежду. Трудолюбец, наполнив свои руки песком, три раза посыпал еврею на голову, говоря: «Крещается раб Божий Феодор во имя Отца, и Сына, и Св. Духа», а мы на каждое призывание Святой, Единосущной и поклоняемой Троицы возглашали: «аминь!» И — клянусь Господом, братие, — Христос, Сын Бога Живого, исцелил и так укрепил немощного, что в нем не осталось ни малейшего признака слабости. Напротив, он в добром здравии, с воспрянувшими силами, бодро пошел впереди нас по пустыне. Придя в Аскалон, мы рассказали все, что произошло с братом на пути, епископу города блаженному Дионисию. Святой муж, выслушав рассказ, был поражен необыкновенным знамением. Однако, собрав весь свой клир, предложил дело ему на обсуждение: следует ли считать действительным крещение, совершенное через посыпание песком, или нет? Одни отвечали утвердительно, указывая на поразительное знамение. Другие утверждали противоположное. «Григорий Богослов, — говорили, — исчисляет все образы крещения, а именно: «Крещение Моисеево — в воде, а раньше — в облаке и в море, затем — крещение Иоанново, которое, впрочем, уже не было иудейским, потому что состояло не в одном погружении в воду, но сопровождалось покаянием, далее — крещение Иисуса Духом Святым, и это совершенный образ крещения. Знаю и четвертый образ крещения — исповедничеством и кровию. Есть еще и пятый — слезами...» Какой же образ крещения был совершен над юношей, чтобы мы могли утвердить его? В особенности, если вспомним слова Господа к Никодиму: «Аще кто не родится водою и Духом, не может внити в Царствие Небесное» (Ин. 3, 5). «Так что ж? — возражали другие. — Ведь, не писано об апостолах, что они крещены. Ужели они не войдут в Царствие Небесное?» «Нет! — отвечали на это. — Апостолы крещены, как говорит об этом Климент Строматевт в пятом томе своих «Гипотипоз». Изъясняя слово апостола: «Благодарю Бога, что никого из вас не крестил», он говорит: «Христос, говорят, крестил одного Петра, Петр — Андрея, Андрей — Иакова и Иоанна, а эти — остальных». Вот что и многое другое было высказано. Блаженный епископ Дионисий решил послать брата на св. Иордан и там крестить его. А того трудолюбца рукоположить во диакона.

Глава 176. Несчастная смерть инока египетского, пожелавшего жить в келье еретика

Злой дух живет там.

Авва Иоанн киликиянин говорит нам следующее: «Мы жили в Александрии, во Эннате. Один египетский монах пришел и рассказал нам, что однажды из чужой страны пришел один брат в лавру Келий, желая поселиться там. Поклонившись пресвитеру, он просил, чтобы ему позволено было жить в келье Евагрия. «Не можешь ты жить там!» — сказал ему пресвитер. «А если мне не жить там, я и совсем уйду отсюда», — отвечал инок. «Знаешь, чадо: злой дух живет там. Он уже совратил Евагрия и, отвратив от правой веры, внушил ему нечестивые мысли — не допускает он жить там кому бы то ни было», — сказал пресвитер. Но брат стоял на своем. «Оставаться здесь — так не иначе, как только там!» «Что ж, ступай, если такая твоя воля, живи там», — сказал пресвитер. Уйдя, брат поселился в той келье и прожил там неделю. Настало воскресенье, и он явился в церковь. Увидав его, пресвитер утешился. Но в следующий воскресный день он уже не пришел в церковь. Тогда пресвитер попросил двух братии пойти и узнать, почему его не было в церкви. Братия пришли в келью и нашли брата с петлей на шее повесившимся».

Глава 177. Жизнь старца препростого

Хорошо, хорошо.

Авва Георгий, пресвитер киновии Схолариевой, поведал нам, что в кельях жил старец — великий подвижник, он был прост в вере и без разбору причащался, где придется. Однажды явился ему ангел Божий. «Скажи мне, старец, если ты умрешь, как желаешь ты быть погребенным? Так ли, как погребают египетских иноков или как иерусалимских?» «Не знаю», — отвечал старец. «Смотри, — сказал ангел, — я приду к тебе через три недели, и ты дашь мне ответ». Старец отправился к другому старцу и рассказал ему то, что слышал от ангела. Старец выслушал и изумился. И, долго и пристально посмотрев на него, как бы по вдохновению свыше, спросил старца: «Где ты причащаешься Св. Тайн?» «Где придется...» «Смотри, не причащайся нигде вне святой кафолической и апостольской Церкви, в которой прославляются четыре святых собора: Никейский из 318 отцов, Константинопольский из 150, первый Ефесский из 200 и Халкидонский из 630. И вот, когда придет ангел скажи ему: «Желаю быть погребенным по иерусалимскому обычаю» По прошествии трех недель пришел ангел и спросил старца: «Ну, что же, старец? Надумался ли?» «Желаю быть погребенным по-иерусалимски», — отвечал старец. «Хорошо, хорошо!» — сказал ангел. И старец тотчас предал душу Богу Все это произошло, чтобы старец не потерял своих подвигов и не был осужден с еретиками.

Глава 178. Дивная жизнь отшельницы из св. града

Я предпочла скорее умереть здесь, чем служить для кого-нибудь соблазном.

Пришли мы однажды к отшельнику авве Иоанну, по прозванию Огненный. Вот что рассказал он нам со слов аввы Иоанна Моавитского: «Во св. граде была одна монахиня, отличавшаяся благочестием и великим усердием в угождении Богу. Диавол, позавидовав девственнице, внушил одному молодому человеку сатанинскую страсть к ней. Но удивительная дева, усмотрев козни диавола и сожалея о молодом человеке, взяла корзинку и, положив в нее немного моченых бобов, удалилась в пустыню. Устраняя юношу от соблазна, она заботилась о спасении души его и себе самой искала безопасности в пустыне. Прошло довольно времени. Промысл Божий устроил так, что не осталась неизвестной ее добродетельная жизнь: в пустыне св. Иордана увидал ее один отшельник. «Мать, что ты делаешь в этой пустыне?» — спросил ее отшельник. «Прости меня, — отвечала она, желая скрыть свой подвиг. — Я сбилась с пути. Сделай милость, отче, ради Господа, укажи мне дорогу». Но отшельник, узнав свыше об ее подвиге, сказал ей: «Поверь мне, мать, ты вовсе не теряла пути и не ищешь его. Хорошо зная, что ложь — от диавола, расскажи мне всю правду: зачем пришла ты сюда?» «Прости, отче! — отвечала дева. — Один юноша соблазнился мною, и вот почему я удалилась в эту пустыню. Я предпочла скорее умереть здесь, чем служить для кого-нибудь соблазном, по слову апостола». «Сколько же времени ты прожила здесь?» «По благодати Христа, семнадцать лет» «Но как же ты питалась?» Отшельница, показав корзинку с мочеными бобами, отвечала: «Вот эта самая корзина, которую ты видишь, вместе со мною вышла из города. В ней было немного вот этих бобов... Но Бог оказал мне, недостойной, такую милость, что вот сколько времени я питаюсь ими, и они не убавляются. И знай, отче, что Его благость так покрывала меня, что в течение этих семнадцати лет — до нынешнего дня — не видел меня ни один человек, а я видела всех». Выслушав это, отшельник прославил Бога».

Глава 179. Жизнь отшельника Иоанна, обитавшего в пещере близ Соха

Я ухожу в надежде на помощь Твою!

Пресвитер и хранитель сосудов святейшей Церкви Аскалонской св. Дионисий повествовал нам об отшельнике авве Иоанне. Он считал, что это был поистине великий перед Богом муж в наше время. Насколько он был угоден в очах Божиих, показывает следующее чудо, о котором он нам рассказал. Старец жил в пещере в окрестностях селения Соха, на расстоянии почти двадцати миль от Иерусалима. В пещере у старца был образ Пресвятой Пречистой Владычицы нашей Богородицы и Приснодевы Марии с Предвечным Младенцем, нашим Богом, на руках. Куда бы ни вздумал отлучиться старец, — в глубину ли пустыни, или в Иерусалим на поклонение св. Кресту и св. местам, или на гору Синай для молитвы, или к мученикам, почивающим в дальних местах от Иерусалима, — старец был великий почитатель мучеников и ходил то к св. Иоанну в Ефес, то к св. Феодору в Евхаиты, то в Селевкию к св. Фекле в стране исавров, то к св. Сергию в Сафас, то к тому, то к другому святому — уходя, он ставил свечу и возжигал ее по обыкновению, потом, став на молитву и испросив у Бога, чтобы Он управил путь его, взывал, взирая на икону Владычицы: «Пресвятая Владычице Богородице, я ухожу в долгий путь, на много дней. Приими попечение о свече Твоей и сохрани ее, да не погаснет она пред Тобою до моего возвращения. Я же ухожу в надежде на помощь Твою во время путешествия». Произнеся эти слова перед иконой, он отправлялся в путь. И, совершив предположенное путешествие, продолжавшееся иногда месяц, иногда два и три, а то — пять и шесть месяцев, он находил дома свечу горящей, как он устроил ее и оставил, отправляясь в путь, и никогда не видал ее потухшей сама собой, ни при пробуждении от сна, ни при возвращении из чужой страны или из пустыни».

Глава 180. Пещера — что лавка: дай — и возьмешь

Вот что рассказывал нам тот же пресвитер Дионисий об этом старце. Однажды старец совершал прогулку в окрестностях Соха — поблизости от своей пещеры. Прохаживаясь, он увидал огромного льва, который, идя навстречу, приближался к нему. Шел он по очень тесной дороге, лежавшей между двух изгородей, которыми поселяне огораживают свои пашни, разводя колючие растения. Благодаря этим растениям, дорога была так узка, что едва мог пройти один только пеший и притом без всякой ноши. Да и такой-то беспрепятственно едва ли мог пройти. Старец и лев приблизились друг к другу. Ни старец не возвращался, чтобы дать проход льву, ни лев не мог повернуться по крайней тесноте пути. Увидав, что слуга Божий желает пройти и вовсе не намерен вернуться, лев, став на задние лапы и выпрямившись, прижался к изгороди с левой стороны старца и, надавив ее тяжестью и силой своего тела, образовал небольшое пространство, так что праведник мог беспрепятственно пройти. И старец прошел, слегка задев спину льва. После прохода старца лев встал с плетня и пошел дальше.

Один брат пришел к авве Иоанну и ничего не нашел у него в пещере. «Как же ты живешь здесь, отче, не имея самого необходимого?» «Пещера эта - что лавка, чадо мое: дай - и возьмешь»

Глава 181. Жизнь аввы Александра киликийского, подвергшегося пред кончиной диавольскому нападению

К вечеру пришел-то ты, несчастный!

Поблизости св. Вифлеема есть монастырь св. Сергия, всего в двух верстах от него, называемый Ксиропотам. Там был весьма благочестивый игумен, авва Евгений, бывший впоследствии епископом Гермополя в той части Египта, которая лежит в соседстве с ближайшей Фиваидой. Мы пришли к нему в монастырь, и вот что рассказал он нам об авве Александре киликиянине. Достигнув преклонной старости в пещерах св. Иордана, он принял Евгения в свой монастырь. Под конец своей жизни старец не вставал уже с одра в течение трех месяцев. И вот за десять дней до своего отшествия ко Господу старец подвергся сатанинскому нападению по зависти диавола. Тогда старец начал говорить диаволу: «К вечеру пришел-то ты, несчастный! Не много это значит... Я ведь ослаб и лежу неподвижно на одре своем. Несчастный, ты против воли обнаружил свое бессилие... Если бы ты был на самом деле могуч и силен, ты должен был бы подступить ко мне пятьдесят или шестьдесят лет тому назад. Тогда я, с помощью укрепляющего меня Христа, показал бы тебе твое бессилие, низринул бы гордыню твою и сокрушил бы непреклонную выю твою. А теперь... не моя это слабость, это — сокрушившая меня дряхлость. Впрочем, я благодарю Бога. Отходя к Нему, я скажу Ему об обиде, которой подвергся от тебя: после стольких лет подвига и злостраданий, при самой кончине, ты столь жестоко напал на меня...» Это, равно как и многое другое, повторял он каждый день, а на десятый — с полным спокойствием, в мире предал дух свой Господу Христу.

Глава 182. Чудо египетского старца Давида

Таков был обычай в скиту!

Авва Феодор киликиянин рассказывал нам: «Когда я еще находился в Скиту, был там один старец по имени Давид. Однажды он пошел жать вместе с другими иноками. Таков был обычай в Скиту — отправляться по селениям на жатву. Пошел и старец и нанялся за поденную плату к одному земледельцу. Однажды около шести часов настал палящий зной, и старец, прекратив работу, ушел в какой-то шалаш и присел там. Пришел земледелец и, увидав его в шалаше, с гневом сказал ему: «Что ж ты не жнешь, старик? Или позабыл, что я плачу тебе деньги?» «Правда твоя! Но настал сильный жар, и зерна пшеницы падают из колосьев на землю. Я пережду немного, пока пройдет жар, чтобы тебе не потерпеть урону» «Вставай-ка жать, хоть бы и все сгорело...» «Что ж, ты и в самом деле хочешь, чтобы все погорело?» — спросил старец. «Да! Я ведь сказал тебе!» — ответил с гневом земледелец. Старец встал, и внезапно запылало поле... Тогда испуганный земледелец бросился в другую сторону, где жали старцы, и начал умолять их, чтобы они пришли и упросили старца, да помолится он и угасит пламя. Те пришли и бросились к ногам старца. «Да ведь он сам пожелал этого», — сказал старец. Но другие старцы умоляли его. Он пошел и, став между горевшим и не горевшим полем, вознес молитву, и тотчас угас огонь на ниве, и все остальное уцелело. Все удивились и воздали славу Богу».

Глава 183. Благостный старец

А я придумал, как тебе заплатить мне долг!

В Александрии, в Эннате, мы пришли для назидания в монастырь аввы Иоанна евнуха. Здесь нашли мы дряхлого старца, прожившего около восьмидесяти лет в монастыре. Он был так милосерд не только к людям, но и к бессловесным животным, что нам еще не приходилось встречать другого, подобного ему. Что делал старец? У него не было другого дела, кроме следующего: встав рано, он отправлялся кормить собак, живших в лавре. Потом насыпал муки малым муравьям и пшеницы большим, размачивал сухари и бросал на кровли зданий — для птиц. Проводя так жизнь в монастыре, он не оставил ни двери, ни окна, ни подоконника, ни свечи, ни блюда и, чтобы не распространяться обо всем, — не оставил ничего из земных вещей. Никогда, даже и на один час, он не владел ни книгой, ни деньгами, ни одеждой, но все раздавал нуждающимся, устремив все заботы на грядущие блага (вечной жизни). Желая изобразить его милосердие и сострадательность, рассказывали нам: «Однажды пришел к нему какой-то земледелец и просил у него одну номисму золотом. Старец сам не имел, у него вообще никогда не было золота в руках. Он послал его и занял в монастыре. Крестьянин, взяв монету, уверял его, что через месяц возвратит долг. Но вот прошло два года, и земледелец не отдавал долга, да и сам не имел ничего. Авва Иоанн призывает его и говорит: «Возврати мне номисму, брат!» «Видит Бог, что мне нечем заплатить», — отвечает земледелец. «А я придумал способ, как тебе заплатить мне долг...» «Что прикажешь — скажи мне: я готов все исполнить», — сказал крестьянин. Он думал, что старец даст ему какую-нибудь работу. «В свободное от работы время, когда только тебе будет удобно, приходи сюда и клади по тридцати поклонов. Я буду давать тебе керату за каждый приход». Сверх того, старец кормил земледельца. Тот согласился на это и, когда ему было удобно, приходил и клал поклоны. Старец давал ему плату, т. е. каждый раз одну керату. Накормив самого, он наделял его еще сухарями на пять человек, по числу его домочадцев. Так составилась сумма в двадцать четыре керата, что составляет номисму. Взяв деньги, старец отпустил крестьянина, дав ему еще от себя — в благословение.

Глава 184.1. Жизнь аввы Иоанна евнуха и юного инока, не пившего ни воды, ни вина

Вот как жили великие подвижники истощая себя ради Бога!

Тот же авва Иоанн евнух рассказал нам: «Пришлось мне быть в Фиваиде, в киновии аввы Аполлона. Там я видел молодого брата, у которого был и отец по плоти, тоже инок. Этот юноша дал обет в течение всей жизни не пить ни воды, ни вина, смешанного с водой, ни какого-либо другого напитка. Он питался цикорием, бобами, вообще такими овощами, которые, служа пищей, могли бы в то же время и утолять жажду. Послушание его состояло в том, чтобы сажать хлебы в печь. Так прошло три года, и юноша заболел. От этого недуга он и отошел ко Господу. Во время болезни с ним сделался сильный жар, к тому же он страшно страдал от жажды. Все его уговаривали, чтобы он принял хотя немного вина с водой, но брат наотрез отказался. Тогда авва киновии послал за врачом — не найдет ли тот возможности помочь страдальцу. Врач явился. Увидав брата в тяжком состоянии, врач долго убеждал его принять немного вина с водой, но — все было тщетно. Тогда врач обратился к авве со словами: «Принесите мне сюда большое корыто». Влив в него четыре ведра теплой воды, он заставил опустить в нее больного до бедер и держать его в воде в течение часа. И св. старец уверял нас — он сам был в то время, когда поднимали юношу из воды — когда врач смерил воду, в корыте оказалось воды не более одного ведра... Вот как жили великие подвижники, истощая себя ради Бога, чтобы наследовать вечное блаженство».

Глава 184. 2. Старец—молитвенник

Сколько же он положил поклонов?!

Он же рассказал еще следующее: «В той же киновии я зашел в келью одного старца. Там я видел каменную плиту, на которой молился старец. Падая на плиту руками и коленами, старец продолбил плиту в тех местах, где касались его руки и колена, на глубину четырех пальцев. Сколько же он положил поклонов?!»

Глава 185. Верная жена, дивной мудростью обратившая к вере мужа язычника

Поди — отдай Богу христианскому!

Были мы на острове Самосе. Боголюбивая и сострадательная Мария, мать Кир-Павла кандидата, рассказывала нам: «В городе Низибии жила одна женщина-христианка. Муж у ней был язычник. У них было пятьдесят милиаризий. Однажды муж говорит своей жене: «Отдадим эти деньги в рост, чтобы иметь на них хотя небольшую прибыль. А то, тратя одну за другой по мелочам, издержим все» «Если ты решился отдать деньги в рост, поди, отдай их Богу христианскому» «А где найти Бога христианского, чтобы отдать Ему?» — спросил муж. «Я покажу тебе, и ты не только не потеряешь денег, но Он заплатит тебе и проценты и удвоит капитал» «Пойдем... покажи мне... отдадим Ему!» — воскликнул муж. Взяв мужа, жена привела его в св. храм. Церковь в Низибии имеет пять больших дверей. Введя мужа на церковную паперть, где были большие двери, жена указала ему на нищих. «Вот, отдай им... Бог христианский примет от тебя, потому что все они — Его» И тот с радостью раздал свои пятьдесят милиаризий и возвратился домой. Прошло три месяца. Случилась у них большая нужда. «Сестра, ничего, как я вижу, не отдаст нам Бог христианский, а между тем, мы — в крайности...»— сказал однажды муж. «Нет! — возразила жена. — Этого не может быть. Ступай туда, где ты отдал деньги, и Он воздаст тебе со всей готовностью». Муж побежал к св. церкви. Пришел он туда, где раздавал свои деньги, обошел кругом всю церковь, надеясь найти того, кто бы ему отдал долг, — никого не нашел! Одни только нищие сидели, как и прежде, у паперти... Раздумывая сам с собою, к кому бы ему обратиться или у кого спросить, он вдруг увидал у себя перед ногами на мраморном полу одну большую монету такой же ценности, как и те, и отправился домой. «Вот, — сказал он жене, — ходил я в вашу церковь... Верь мне, что не нашел я там, как ты уверяла, Бога христианского. И ничего Он мне не отдал... Вот только одну милиаризию нашел я на том месте, где раздал пятьдесят...» «Это Он Сам невидимо дал тебе! — воскликнула эта удивительная женщина. — Он невидим и невидимой силой и десницей управляет миром. Ступай, господин мой, купи нам сколько-нибудь пищи на нынешний день, и Он снова окажет тебе Свою помощь». Муж отправился, купил хлеба, вина и одну рыбку. Придя домой, отдал жене. Та, взяв рыбу, начала было ее чистить и, разрезав, нашла во внутренностях ее чудный камень, приведший ее в изумление. Правда, она вовсе не знала, что это такое, однако спрятала. Муж пришел к обеду, и за обедом она показала ему найденный камень. «Вот — этот камень я нашла в рыбе...» Муж взглянул и изумился красоте камня, хотя также не знал его качества. После обеда муж говорит жене: «Дай-ка мне камень. Пойду, попытаюсь продать его. Может быть, что-нибудь получу за него». Человек он был простой и, как сказано, не знал достоинства камня. Взяв камень, отправился в лавку менялы, который в то же время был и серебряных дел мастер. Время было уходить из лавки, наступал вечер. «Не пожелаешь ли купить вот этот камешек?» — сказал он серебрянику. «А что ты хочешь взять за него?» — спросил тот, — взглянув на камень. «Дай, что хочешь!» — ответил продавец. «Возьми пять миларизий...»Приняв это за шутку, продавец сказал: «И ты столько даешь за него?!» В свою очередь серебряник, приняв этот ответ за насмешку над собой, отвечал: «Ну, так получи десять милиаризий...»Продавец, приняв и это за насмешку, промолчал. «Что ж, отдашь, коли так, за двадцать милиаризий?» Тот продолжал молчать. Серебряник, возвышая цену, предлагал тридцать, потом пятьдесят, с клятвою уверяя, что дает по всей правде. Тогда только продавец, как бы очнувшись, сообразил, что если бы камень не был драгоценным, за него не стали бы давать пятидесяти милиаризий. Между тем, серебряник, постепенно поднимая цену, предлагал уже триста полновесных милиаризий. Получив деньги и отдав камень, продавец с радостью прибежал к жене. Та, увидав его, спросила: «Ну, что? За сколько продал?»— Пять или шесть фолер, может быть, дали, думала она. Но муж, достав триста милиаризий, отдал жене и сказал: «Вот за сколько!» Удивившись благости Человеколюбца Бога, жена говорит мужу — Вот видишь теперь, муж мой, как благ, милостив и богат Бог христианский!.. Ты отдал Ему пятьдесят милиаризий — и вот не только воздал тебе проценты, но в несколько дней в шесть раз увеличил капитал. Итак, знай, что нет иного Бога — ни на земле, ни на небе, кроме Его Единого...» Пораженный чудом и на собственном опыте познав истину муж немедля сделался христианином и прославил Бога и Спасителя нашего Христа со Отцем и Св. Духом. Горячо благодарил также свою благоразумную жену, через которую ему даровано было познать истинного Бога.

Глава 186. Мосх, тирский купец

Будь спокоен... Не бойся!

Были мы в Пещерной киновии аввы Саввы у игумена аввы Евстафия. От него мы выслушали следующий рассказ. Был один сборщик пошлин при таможне, по имени Мосх. Во время пребывания нашего в Тире он рассказал нам про себя: «Служил я сборщиком пошлин при таможне. Однажды уже поздним вечером отправился купаться. На дороге встречаю женщину. Мрак покрывал ее... Я подошел к ней, и она согласилась идти со мной. От сатанинской радости я забыл и о купанье и поспешил ужинать. Долго я уговаривал ее, но она решительно отказывалась съесть что-нибудь. Под конец встали из-за стола, чтобы возлечь, но лишь только я подошел обнять ее, как она пронзительно вскрикнула, заливаясь слезами... «О, горе мне, несчастной!..» Потрясенный до глубины души, я спросил ее о причине. Еще более залившись слезами, она рассказала мне, что ее муж был купцом, потерпел кораблекрушение и потерял не только все свое, но и чужое. И вот теперь он под стражей. «Не зная, на что решиться, чтобы достать для него кусок хлеба, в крайности я решилась торговать собой, к крайнему позору своему, чтобы снискать пропитание... Ведь у нас все отняли...» «А как велик долг его?» — спросил я. «Пять фунтов золота...» Достав золото, я отдал ей со словами: «Благодарение Богу — я не коснулся тебя. Вот золото, возьми и выкупи мужа, и помолитесь за меня». Вскоре на меня возвели клевету перед государем, что я расточил казенные деньги. Государь послал приказ конфисковать все мое имущество, а меня самого почти нагим отвели в Константинополь и заключили в тюрьму. Долгое время я сидел в одной старой рубашке. Однажды я узнал, что царь решил предать меня смертной казни... Окончательно потеряв надежду на жизнь, я оплакивал свою участь и среди горьких дум заснул. И вот во сне я вижу как бы ту самую женщину, муж которой некогда содержался в тюрьме. «Что с тобой, господин Мосх? — спрашивает она. — Зачем ты здесь?» «Я оклеветан, и, думаю, скоро казнят меня», — отвечал я. «Не хочешь ли — я скажу о тебе государю, и он освободит тебя?» «Но разве государь знает тебя?» «Да!» Я пробудился и недоумевал, что бы это значило. Но вот то же сновидение — во второй и в третий раз, и те же речи... «Не бойся! Завтра освободят тебя...» На рассвете по повелению царя призывают меня во дворец. Лишь только я вошел, царь, увидев меня в моей нечистой одежде, сказал: «Я милую тебя, только будь исправен на будущее время». По правую сторону царя стояла та самая женщина и, ободряя говорила мне: «Будь спокоен... Не бойся!» Царь приказал возвратить мне мое имущество и, наградив щедро сверх того, с большими почестями восстановил меня в прежней должности. Наконец назначил и правителем этой области. Между тем, в следующую ночь является опять во сне та же самая женщина и говорит: «Знаешь ли ты меня? Ты ради Бога оказал мне милость и не коснулся меня... Вот и я избавила тебя от опасности. Видишь ли человеколюбие Божие? Ты оказал мне милость, а я удвоила ее по отношению к тебе».

Глава 187. Учение аввы Иоанна о стяжании добродетелей

Как усовершенствоваться в добродетели.

Из св. Гефсимании мы взошли на св. гору Елеонскую. Там есть монастырь, называемый монастырь аввы Авраамия. Его основал великий Авраамий, бывший после Евдоксия игуменом новой церкви всехвальной Богородицы и Приснодевы Марии. Во время нашего прихода в Авраамиевом монастыре настоятелем был авва Иоанн из Кизика. Однажды мы спросили его: «Как усовершенствоваться в добродетели?» «Кто бы ни пожелал стяжать добродетель, — отвечал он, — если прежде не возненавидит противный ей порок, не может снискать ее. Желаешь ли получить дар слез — возненавидь сперва смех. Желаешь стать смиренным — возненавидь самопревозношение. Желаешь воздержания — возненавидь пресыщение. Желаешь ли стать целомудренным — должен возненавидеть сладострастие. Желаешь ли достигнуть бескорыстия — возненавидь все вещественное. Хочешь стать милостивым — возненавидь сребролюбие. Стремящийся к пустынножительству — разлюби города. Хочешь упражняться в молчании — возненавидь болтливость. Желающий стать чуждым (всему мирскому) — должен возненавидеть жизнь напоказ. Хочешь быть воздержным в гневе — возненавидь светскую жизнь. Ищешь ли непамятозлобия — возненавидь злословие. Не желаешь рассеяния мыслей — оставайся в уединении. Хочешь ли обуздать язык — загради уши свои, чтобы не слышать многого. Желающий всегда пребывать в страхе Божием должен будет ненавидеть телесный покой, возлюбить скорбь и тесноту и, таким образом, получить возможность с чистым сердцем работать Богу.

Глава 188. Жизнь двух братьев, сирийских серебряников

Не зная, что это худо, имел с ними общение.

Авва Феодор, игумен Старой лавры, рассказал нам. В Константинополе были два брата, серебряники по ремеслу, родом — сирийцы. Однажды старший брат говорит младшему: «Пойдем, побываем в Сирии и приобретем во владение нам родительский дом». «Зачем уходить обоим? Можно ли нам бросить свое дело? Или ты иди, а я останусь здесь, или я отправлюсь, а ты останешься» С общего согласия они порешили, чтобы отправился младший брат. Вскоре после его отъезда оставшийся в Константинополе видит сон. Благолепный старец говорит ему: «Знаешь ли, что твой брат впал в блуд с женой харчевника?» Проснувшись, он был очень огорчен и говорил сам себе: «Это я виноват, зачем отпустил его одного?» Через некоторое время снова видит во сне того же мужа, который говорит те же слова: «Знаешь ли, что твой брат впал в блуд с женой харчевника?» И снова — великая печаль... Но вот в третий раз явившийся говорит ему: «Знаешь ли, что брат твой покинул законную жену и связался с женой харчевника?» И немедленно пишет он из Константинополя в Сирию брату: «Тотчас же бросай все и возвращайся в Византию». Получив письмо, тот, оставив все, явился к брату. Старший, увидав младшего брата, ведет его в соборную церковь и начинает горько укорять: «Хорошо ли это, что ты впал в блуд с женой харчевника?» Тот, выслушав брата, начал клясться именем Бога Вседержителя: «Я не понимаю, что ты говоришь, я не предавался распутству, не вступал ни с кем в незаконную связь и никого не знал, кроме законной жены» Старший брат, выслушав это, спрашивает: «Не сотворил ли ты еще чего-либо, более тяжкого?» Тот отрекался. «Ничего не сделал я незаконного... Правда, я нашел в селении монахов из секты Севера и, не зная, что это худо, имел с ними общение. Но другого ничего за собой не знаю». Тогда старший сообразил, что блуд и означает измену святой кафолической Церкви... Брат впал в ересь акефала Севера, поистине корчемника, опозорил себя и унизил высоту православия.

Глава 189. Жена, сохранившая верность мужу, и неожиданная помощь

Возложим все упование на Бога!

В странноприимном доме отцов, в Аскалоне, пресвитер авва Евсевий рассказал нам. Один купец из нашего города во время плавания, потерял все свое и чужое имущество, только сам остался цел. Вернувшись домой, он был схвачен заимодавцами и брошен в тюрьму, а дом и все имущество были расхищены. У него ничего не осталось, кроме одежды, которая была на нем и у его жены. Бедная жена, в сильном душевном расстройстве и в большой крайности, думала только о том, как бы прокормить мужа. Однажды она сидела в тюрьме и вкушала пищу вместе с мужем. Знатный человек посетил тюрьму, чтобы раздать милостыню узникам, и, заметив жену подле мужа, был уязвлен ее замечательной красотой и через стражу передал ей, чтобы она пришла к нему. Она охотно подошла к нему, надеясь получить от него помощь. Отведя ее в сторону, он сказал ей: «Что ты тут делаешь? Зачем ты здесь?» Та рассказала ему обо всем. «Если я заплачу долг, согласишься ли провести со мною эту ночь?» «Я слышала, господин мой, что апостол сказал: жена не властна над своим телом, но муж ее, — отвечала воистину прекрасная и целомудренная жена. — Позволь, сударь, спросить мужа. Что он скажет, то я и сделаю» Вернувшись к мужу, она рассказала ему обо всем. Муж и по разуму и по любви к своей жене не польстился на возможность освобождения из-под стражи. Тяжко вздохнув, со слезами, он ответил жене: «Поди, сестра, и откажи этому человеку. Возложим все упование на Бога: Он не оставит нас до конца» Жена встала и отпустила того человека, со словами: «Я говорила моему мужу, и он не согласился» В это время в той же тюрьме сидел разбойник, заключенный еще раньше купца. Подслушав разговор мужа с женою, он, глубоко вздохнув, сказал сам себе: «вот какое несчастье постигло этих людей, и все-таки не захотели купить свободу ценою позора... Они предпочли целомудрие всякому богатству и все презрели в этой земной жизни... А я, несчастный, забыл совсем о Боге и не потому ли стал убийцей? О, что мне теперь сделать?..» И, подозвав мужа и жену к себе чрез оконце, к тому месту, где был заключен, говорит им: «Я — разбойник, совершивший много злодеяний и убийств. Знаю, что, как только придет начальник и я буду выведен к нему, — меня казнят, как убийцу... Меня поразила в самое сердце ваша добродетель... Ступайте к такому-то месту у городской стены, раскопайте его и возьмите себе все деньги, которые найдете... Заплатите ими долги и будьте счастливы... И вспомните обо мне в молитве, чтобы и мне обрести милость...» Через несколько дней прибывший в город правитель приказал вывести разбойника из тюрьмы и обезглавить. Тогда жена говорит мужу: «Не прикажешь ли, господин мой, я пойду на то место, которое указал разбойник, и посмотрю, правду ли он говорил» «Как знаешь — так и поступи!» — отвечал муж. Взяв небольшой заступ, она под вечер пришла к указанному месту и, раскопав, нашла тщательно скрытый горшок с золотом. Благоразумно распоряжаясь деньгами, она выплачивала понемногу долги. Казалось, будто она занимала то у того, то у другого, пока не выплатила всего долга и, наконец, не освободила мужа. «Вот как они соблюли заповедь Божию, и Господь и Бог наш явил им величие Своего милосердия!» — заключил рассказывавший.

Глава 190. Чудо, явленное через авву Вроха египетского

Благослови, и я подниму его!

В Селевкии, близ Антиохии, жил авва Врох египетский. Вот что рассказал нам о нем Афанасий антиохийский. Вне города нашел он пустынное место и решился устроить себе там небольшую келью. Келью-то устроил, но у него не было дерева, чтобы покрыть ее. Придя однажды в город, он встретил там одного из богатых граждан Селевкии Анатолия, по прозванию Кривой. Он сидел у своего дома. Подойдя к нему, старец сказал: «Сделай милость, дай мне небольшое дерево покрыть мое жилище» Но тот с гневом ответил: «Вот дерево! Ну-ка подними, да и уходи...» При этом он указал ему на огромное бревно, лежавшее перед домом. Бревно было приготовлено для грузового корабля вместимостью в пятьдесят тысяч (модий). «Благослови, и я подниму его», — сказал авва Врох. «Благословен Господь!» — сказал Анатолий с прежним гневным выражением. Взявшись за бревно, старец один поднял его с земли и взвалил на плечо. Потом отправился к своей келье. Пораженный дивным чудом, Анатолий подарил старцу огромное бревно для его надобности. Старец не только покрыл свою келью, но исправил и много других нужд в своем монастыре.

Глава 191. Черты из жизни св. Иоанна Златоуста

Нам говорили о св. Иоанне Константинопольском, справедливо получившем прозвание Златоустого за изящество и блеск его учительского красноречия: после крещения он никогда не произносил клятвы и не побуждал никого к клятве, никогда не сказал лжи, избегал шуток и не позволял другим шутить (в своем присутствии).

Глава 192. Рассказ об иноке обители св. папы Григория, получившем по смерти разрешение от осуждения

Душа его избавилась от осуждения.

Один пресвитер по имени Петр, придя из Рима, рассказывал нам о св. папе Григории. Сделавшись папой, он основал многолюдный монастырь и дал такой устав, чтобы никто из иноков не имел ни малейшей собственности, даже ни одного обола. Один из братии монастыря имел брата мирянина и просил его, говоря: «У меня нет исподнего платья. Сделай милость, купи мне». «Вот три номисмы, — отвечал тот. — Купи себе сам, что тебе будет угодно» Монах взял три монеты, пошел и сказал о том игумену. Игумен доложил об этом его святейшеству папе. Блаженный Григорий отлучил монаха от св. причащения, как нарушителя монастырского устава. Спустя немного времени отлученный брат скончался, и папа не знал о том. Прошло два или три дня. Игумен отправился к папе и возвестил ему о кончине брата. Папа был очень огорчен тем, что не разрешил брата перед его кончиной от епитимий отлучения. Написав (разрешительную) молитву на листе, он поручил одному из архидиаконов идти и прочитать ее над умершим. То была молитва, разрешающая брата от кары отлучения. Согласно повелению, архидиакон прочитал грамоту папы над умершим. И вот в ту же ночь игумен видит во сне умершего. «Где ты был доселе?» — спросил игумен. «Поистине, господин, в темнице. И до вчерашнего дня не был освобожден» Тогда стало известно всем, что умерший был освобожден от отлучения в тот самый час, как архидиакон прочел над его могилою разрешительную молитву, а вместе с тем душа его избавилась от осуждения.

Глава 193. Дивный поступок св. Аполлинария с богатым юношей, впавшим в нищету

Как бы это устроить, не оскорбляя молодого человека?

Вот какой рассказ слышали о папе Александрийском св. авве Аполлинарии. Он был очень милостив и сострадателен. Вот пример. В Александрии был один юноша, сын знаменитых родителей. После своей смерти они оставили ему большое состояние — в кораблях и в большом количестве золота. Юноша плохо распоряжался своим состоянием, все потерял и впал в крайнюю бедность, не имея даже ничего для пропитания. Не то, чтобы он растратил на излишества, нет, кораблекрушения разорили его. И стал он из великих малым, по слову псалмопевца: «Восходят до небес и нисходят до бездн» (Пс. 106, 26). Так и юноша — всех превосходил богатством, а теперь стал ниже всех по своей бедности. Узнал обо всем этом блаженный Аполлинарий. Видя юношу в таком затруднительном положении и бедности, вспомнив и его родителей, как они были богаты, пожелал оказать ему милость и подать хотя небольшую помощь для пропитания, но недоумевал, как бы это устроить, не оскорбляя молодого человека. Всякий раз, как только видел его, папе больно было до глубины души при виде грязной одежды и печального вида юноши — этих признаков крайней бедности. И забота о юноше не покидала папу. Однажды, как бы по вдохновению свыше, он придумал удивительное средство, вполне достойное его святости. Призвав к себе расходчика св. Церкви, он наедине сказал ему: «Можешь ли ты сохранить одну мою тайну?» «Надеюсь, владыко, на Сына Божия, — отвечал тот. — Если повелишь, не скажу никому, и никто не будет знать того, что ты доверишь рабу твоему» «Ступай, — сказал папа, — и напиши заемное письмо в пятьдесят фунтов золота как бы от лица св. Церкви на имя Макария, отца известного юноши. Чтобы все было в порядке — и свидетели и условия — и принеси лично ко мне». Получив такое повеление, расходчик немедленно изготовил заемное письмо и вручил папе. Но со смерти отца юноши прошло уже лет десять, а может быть, и более, между тем, грамота имела совсем свежий вид. Папа сказал расходчику: «Ступай-ка, господин расходчик, запрячь грамоту в пшеницу или в ячмень и чрез несколько дней принеси ко мне». Тот исполнил это и в назначенное время принес грамоту папе. Папа сказал: «Ну, теперь ступай и скажи молодому человеку: «Сколько ты мне дашь, если я тебе доставлю один документ, который принесет тебе большую пользу?» Только смотри, не бери с него больше трех номисм. И отдай ему документ. «Владыко, — ответил расходчик, — да я и ничего не возьму с него, если ты повелишь». «Нет, я непременно хочу, чтобы ты взял три номисмы». Расходчик отправился к молодому человеку. «Что ты мне дашь за одну вещь, которая облагодетельствует тебя?» Тот соглашался на все, чего бы он ни пожелал. Тогда расходчик, придумав заранее, говорит юноше: «Пять или шесть дней тому назад, перебирая в доме бумаги, я нашел вот это заемное письмо и припомнил, что Макарий, отец твой, относясь ко мне с полным доверием, оставил у меня его на несколько дней, но он умер — и вот случилось так, что оно пролежало у меня до нынешнего дня. Оно совсем выпало у меня из головы, и мне не пришло на ум отдать его тебе» «Что же ты желаешь получить за него?» «Три номисмы» «А состоятельно ли то лицо, за которым числится долг?» «Без сомнения! И состоятельно, и милостиво, и ты без всякого затруднения можешь получить долг» «Видит Бог — у меня теперь ничего нет. Но если отдадут мне, я тебе дам и больше трех номисм, если пожелаешь» Тогда расходчик вручил ему заветное письмо в пятьдесят фунтов золота. Получив документ, молодой человек является к св. папе. Поклонившись, он подает ему вексель. Папа взял, прочитал и сделал вид, будто смутился. «А где ты был до сих пор? — спросил он юношу. Отец твой умер уже более десяти лет. Ступай-ка, сударь мой, я тебе не дам никакого ответа» «Поверь мне, владыко, у меня его и не было. Оно хранилось у расходчика. А я и не знал. Дай Бог ему здоровья — он только что отдал его мне со словами: «Перебирая бумаги, я нашел его». Папа отослал юношу, проговорив: «Я подумаю» А бумагу оставил у себя. Через неделю молодой человек приходит к папе. Папа снова начинает укорять его. «Зачем ты медлил представить бумагу?» По его виду можно было заметить, что он не желает отдать ему даже сколько-нибудь. «Владыко, — сказал молодой человек, — видит Бог — у меня нет ничего, нечем кормить даже семью. Если Бог наставит вас, сжальтесь надо мною». Делая вид, будто уступает его мольбам, св. Аполлинарий сказал ему: «Я заплачу тебе полностью. Только прошу тебя, брат, ты уже не требуй от св. Церкви процентов» Молодой человек бросился ему в ноги. «Все, что повелишь и пожелаешь, владыко мой, — все исполню. И если пожелаешь убавить и самую сумму, убавь...» «Этого не сделаю. С меня довольно и того, что ты уступаешь нам проценты» Достав, папа вручил молодому человеку пятьдесят фунтов золота и отпустил его, все еще говоря и прося об уступке процентов. Вот каков тайный поступок Аполлинария, вот прекраснейшее деяние, обнаруживающее его сострадательную душу. Между тем, Бог так помог молодому человеку чрез милосердие св. мужа, что он поднялся из столь бедственного состояния и не только вернул все прежнее, но превзошел и родителей своих богатством и капиталами. Вместе, с тем все это принесло ему и великую духовную пользу.

Продолжение >>

версия для печати